Опера — самый модный вид искусства

Начиная с субботнего (14 декабря) выпуска проекта «Большая опера» члена жюри Дмитрия Бертмана сменил на посту тенор, коуч Аксель Эйверарт. Постановочные планы позвали в дорогу, хотя, конечно, Бертман и «Большая опера» практически неразделимы. По словам Дмитрия Александровича, он поверил в этот проект уже на старте. Генеральный директор–художественный руководитель театра «Геликон-опера» рассказал Алине Артес о том, почему за оперным искусством – будущее.

- Вы неоднократно принимали участие в проекте «Большая опера». Почему Вы возвращаетесь к нему вновь и вновь?

- Этот проект уникальный! Он национальный, не лицензионный, и другого такого в мире нет. Я считаю «Большую оперу» гордостью российского телевидения. Но когда он создавался, то многие не верили, что такое музыкальное шоу вообще может состояться. Опера считалась не рейтинговой, многие думали, что никто это не будет смотреть, и скептически относились к самой идее. Но проект придумала и воплотила прекрасная команда, и все случилось – и для участников, и для зрителей. Хотя для меня лично подобный успех не явился неожиданностью. Я вспоминаю слова Бориса Александровича Покровского: опера станет самым современным, модным и популярным видом искусства. Тогда многие улыбались и говорили, что он не объективен. А ведь он был прав, и «Большая опера» только подтвердила это!

- Так почему же оперный проект имеет такой успех, на ваш взгляд?

- Оперный театр изначально был создан для массового зрителя, а не для элитарного. Самые большие здания в мире – это оперные театры. Сюжеты, на которые ставится опера, – адаптации классических произведений, которые возможно были бы не столь популярны, если бы не опера. Кроме того, опера – синтетический вид искусства. Он включает в себя и театр, и музыку, и симфонический оркестр, и хоровое искусство, и искусство сценографии. А так как мир сегодня стремится к синтезу, когда в короткое время человек должен получить максимум информации, опера приобретает новое звучание. Кроме того, опера – экологически чистое искусство. Здесь не нужны обработки, монтаж, это живой биологический продукт! Кинорежиссеры, драматические постановщики стремятся в оперный театр. Все это только подтверждает мои слова.А послушайте и почитайте, как фанаты обсуждают спектакли! Какие страсти бушуют!

- Но ведь есть и такие, кто уверен, что оперу надо слушать только в театре, а не по телевизору…

- Как посмотреть. Знаете, в «Большой опере» есть целый ряд провокаций. Первое – это микрофоны. Часто нас ругают за то, что артисты работают с микрофонами. А как по-другому? Никак! Это телевизионный продукт. Но я, например, считаю, это даже плюс. Потому что микрофон «раздевает» голос. То, что скрывает оркестр, микрофон выводит. И это как МРТ – честная проверка! Второе – костюмы. Дело в том, что это должно привлекать внимание, мы должны заманить людей в оперу. И это тоже потрясающий тест на свободу артиста. Как он оправдает предмет? Как он будет чувствовать себя в костюме? Это все очень важно! Кроме того, команда набирается очень разноплановая. Мы ищем персонажей, оригинальных оперных артистов. Поэтому мы должна видеть разное и показывать разное. ТВ дает такую возможность.

- Оценивать конкурсантов вот так, «на людях», для телеаудитории, сложно?

- Нет! В этом году у нас фантастический состав членов жюри, где каждый имеет свое амплуа. Я был адвокатом, Джанкарло Дель Монако – прокурором, Нелли Миричою – доброжелательной наставницей, а Екатерина Семенчук – хорошим советчиком.

Мы все педагоги, поэтому нам постоянно так или иначе приходится ставить оценки. И самое главное для нас – давать возможность человеку оставаться фанатом того дела, которым он занимается. Конечно, нам нужно научить и технологическим вещам, которые пришли к нам через рукопожатие наших педагогов, но и не погасить огонь и дать индивидуальности раскрыться! А еще, если ты педагог, важно не создавать из ученика копию, потому что мы все влюбляемся в педагогов и стараемся быть похожими на них. И я своим студентам на пятом курсе говорю: «Отходите от меня как можно дальше». Они правда не всегда это понимают. Но мне не хочется, чтобы они были такими, как я, мне хочется, чтобы они были другими!

- Так Вы пытаетесь разжечь творческий огонь в учениках. А как Вы сохраняете преданность делу в себе?

- Я верю, что так мне поручено. Ну, и у меня в работе отсутствует монотонность. Разные спектакли, разные артисты, разные страны – все это разжигает огонь! Сегодня я в Древнем Египте, а завтра в Палатах у Бориса Годунова. Это же невероятно интересно!

- А как Вам удается балансировать между разными задачи: и художественными, и организационными? Вы же много лет совмещаете сразу несколько должностей.

- Мне кажется, что противоречий здесь нет, и я прежде всего считаю себя художником. Потому что главное – не быстро получить прибыль, а создавать культовое место.И для меня «Геликон» - как раз такое место.

- Говоря о «Геликоне», в чем секрет его успеха?

- В команде! Потому что театр – это искусство коллективное, и у меня потрясающая команда. Как Третьяков собирал галерею картин, у меня такая галерея людей. Театру будет 30 лет, и 30 лет я собираю эту уникальную коллекцию.

- Есть что-то еще, что Вам обязательно хочется поставить?

- Конечно! Мне еще не так много лет, и у меня множество планов и желаний! Только в этом сезоне я поставил «Травиату» в Москве, «Онегина» в Токио, сейчас я еду в Бордо и ставлю «Демона» Рубинштейна. А еще будут «Сестра Анжелика» Пуччини в Эстонии, а в Ирландии «Зимняя сказка» Гольдмарка (мне предстоит воскресить этого композитора в массовом сознании). Есть и другие задумки.

- Ну и «Большая опера»?

- Мне очень хочется, чтобы эта история продолжалась, потому что она для меня культовая. Я знаю, что зрители уже интересуются, когда следующая «Большая опера». Так что будем ждать вместе!

Фото: Вадим Шульц

Источник