Эволюция поп-музыки

Эволюционный биолог Арман Леруа о реконструкции истории музыки, музыкальных революциях и важности хип-хопа.

Как культурный феномен массовая музыка существует уже почти два века, претерпевая те или иные изменения. О том, как развивалась американская поп-музыка, какую роль играет математика в исследованиях музыки и почему рок убить очень сложно, рассказывает Арман Леруа.

Музыка и математика

Мой литературный агент из Нью-Йорка часто собирает разных интересных людей за ужином в одном из лондонских ресторанов. В один из таких вечеров рядом со мной сидел мужчина; мы разговорились, и он представился: «Я Брайан Ино, музыкант». А я сказал, что я эволюционный биолог. Мы начали обсуждать музыку и эволюцию, и я спросил его, пытался ли кто-либо реконструировать историю музыки, так же как лингвисты пытаются реконструировать историю языков. В конце концов, все люди в мире говорят на каком-либо языке, а лингвисты составляют эволюционные деревья этих языков. С другой стороны, все в мире во всех культурах поют песни, и наверняка можно по ним реконструировать историю музыки. Он ответил: «Да, был такой человек, его звали Алан Ломакс, он попытался это сделать».

Ломакс — любопытный персонаж. Он был этномузыколог; он собирал фольклорную музыку американского Юга, и именно он нашел многие из популярных блюзовых песен. У него возникла весьма своеобразная идея о том, что можно численно измерить ее и продемонстрировать взаимосвязи между музыкой разных уголков мира. В 1960-х годах Ломакс получил много денег и создал систему для измерения музыки — он посадил студентов слушать песни и описывать их характеристики: использовали ли певцы головной голос или микст, были ли в партии мелизмы, глиссандо и тому подобное. Ломакс все это описал численно, применил к полученным данным довольно примитивный статистический аппарат и создал большую диаграмму и нечто вроде эволюционного дерева музыки. Безумная идея, но совершенно гениальная. Брайан Ино сказал, что потом все заглохло: такой подход всех взбесил, а этномузыкологов от него просто трясло, потому что Ломакс сводил все к числам, а в музыке так не принято.

Я решил узнать об этом больше и отправился в Нью-Йорк, получил данные и начал их обрабатывать. Все было прекрасно, но я быстро понял, что должен существовать лучший способ проанализировать музыку, чем просто посадить за эту работу студентов. На дворе XXI век, а в XXI веке эту задачу могут решать компьютеры. В самом деле, сейчас есть целая сфера под названием Musical Information Retrieval (MRI, «извлечение музыкальной информации»). Эти технологии позволяют вам автоматически замерить характеристики песни: какие аккорды в ней используются, какие тембры и ритмы и тому подобное. Этому посвящена целая техническая дисциплина. Я подружился с некоторыми специалистами в этой области и научился использовать их инструменты.

Три революции в истории американской поп-музыки

Мы подумали: а что мы будем исследовать? Эти инструменты полезны для изучения поп-музыки, они заточены под западную музыку, а не музыку инуитов, например. Так что мы начали исследовать поп-музыку, но не всю подряд: мы решили изучить хит-парад Billboard Hot 100 с 1960-х по 2010-е годы. Скачали 17 тысяч песен, превратили их в набор чисел и начали рассказывать историю поп-музыки в числах.

Именно поэтому я, возможно, нескромно заявляю, что знаю о поп-музыке больше, чем кто-либо, хотя она мне даже не так сильно нравится. Причина проста: у всех нас есть свое мнение о том, как эволюционировала поп-музыка и что когда случилось, что было важно, какие были взаимоотношения между музыкантами, но у нас нет никаких оснований считать, что хоть что-то из этого правда. Когда произошли радикальные перемены в поп-музыке? Ответ обычно — когда респонденту было семнадцать лет. Мы погружены в поп-музыку, это естественная часть нашей жизни, и поэтому мы решили дистанцироваться от нее и подойти к ней с позиции естественных наук.

Итак, мы получили числовые данные, и один из первых вопросов, на которые мы хотели получить ответ, — когда изменилась американская музыка? Есть два подхода к тому, как меняется культура или организмы: один состоит в том, что перемены постепенны, второй предполагает, что это скачкообразный процесс, цепочка революций. Мы хотели объективно ответить на этот вопрос: есть ли революции в музыке и если да, то когда они произошли? Мы разработали алгоритм под названием «детектор революций». Он довольно сложный, но суть его проста: вы замеряете характеристики песен в один год, потом в следующий год, а потом вычисляете разницу — насколько они непохожи. Вы делаете это для каждого года, а потом получаете скользящее среднее и оценку различий. Если разница получилась значимой, наш алгоритм замечает ее и говорит, что здесь произошла революция.

Итак, мы решили посмотреть, когда в музыке произошли величайшие революции. Для оценки песен мы разработали алгоритм, назвав его «детектор революций». Революций было три: в 1964, 1981 и 1991–1992 годах. В 1964 году это был рост популярности рок-музыки (не забывайте, что речь идет об Америке). Британское вторжение повлияло на него, но оказалось, что Beatles и Rolling Stones не сделали эту революцию, хотя, безусловно, внесли в нее свой вклад. В 1981 году повсеместно распространились драм-машины и синтезаторы, которые выжгли и сравняли весь музыкальный ландшафт, от кантри до танцевальной музыки: в то время абсолютно всё звучит одинаково, как саундтрек из «Полиции Майами».

Наконец, крупнейшая революция — развитие хип-хопа — произошла в 1990-х. Мы удивились, но, оглядываясь назад, я понимаю, что мы должны были этого ожидать, ведь мы исследовали Америку. Это была крупнейшая революция в истории американской поп-музыки, поскольку хип-хоп важен в Америке. Он в корне отличается от всего остального и ломает законы музыки. Среди всего прочего наш алгоритм умеет определять аккорды, но, если скормить ему хип-хоп, в большинстве случаев он ничего там не найдет. Почему? Потому что хип-хоп — это рэп, устная речь, так что алгоритм пытается найти аккорды, но не может этого сделать.

Вас может удивить, что последняя революция произошла так поздно. Разумеется, хип-хоп зародился раньше, но он радикально изменил чарты только в 1990-е годы, так что на то, чтобы выбраться из Южного Бронкса, у него ушло по меньшей мере десять лет. Это наиважнейшее культурное событие в истории американской поп-музыки XX века.

Равновесие в музыке

Разумеется, с этими данными можно сделать намного больше. Например, мы можем спросить: какие силы влияют на поп-музыку? У нас есть данные с разбивкой по времени, и мы замерили разные характеристики поп-песен — например, насколько часто в них встречается тяжелый гитарный звук. Мы видим, что он часто используется в 1960-е, а потом чуть реже; затем снова чаще, потом реже, затем чаще… Мы видим этот рисунок: взлет, падение, взлет, падение, взлет рок-музыки. Или можно измерить число песен с нежным, мелодичным женским вокалом — оказалось, оно довольно стабильно на протяжении всего времени.

И вот что удивительно: мы обнаружили, что, хотя песни меняются, музыка остается одинаковой. Поп-музыка поразительно консервативна. Можно провести ряд математических, статистических тестов и определить, меняется ли она или находится в некоторой точке равновесия. Может показаться, что поп-музыка дрейфует в случайных направлениях, но это не так. Она поразительно устойчива, как будто некие силы придают ей определенную форму. Думаю, так и есть. Вспомним пример, который я уже приводил, — песни молодых женщин о несчастной любви и о мужчинах, которые причинили им боль. Такие песни всегда были, и рынок для них всегда будет, пока есть мужчины, которые ранят девушек и разбивают им сердце. Это определенная ниша, и именно спрос на такие песни на рынке делает поп-музыку настолько устойчивой.

То же верно и для рок-музыки: можно своими глазами увидеть, как рок рождается и умирает, а потом снова рождается и снова… Есть определенное равновесие, и, хотя я не могу сказать, что рок вечен, можно с уверенностью утверждать: убить его очень-очень сложно.

Источник: postnauka.ru