— Конкурентное преимущество?

— Конкурентное преимущество выражается в том, что на решение задач я трачу просто меньше времени. И из-за этого рубль/час коэффициент растет. То есть я просто те же деньги зарабатываю быстрее. Поэтому могу взять больше работы, например, или поделиться.

Немного расскажу о себе, потому что это важно. Дело в том, что я занимаюсь звукорежиссурой всю жизнь. У меня отец звукорежиссер. И я династийный. И я хотел всегда быть звукорежиссером. Ну, так сложилось. Мой образ жизни можно, в некотором смысле, назвать истинно звукорежиссерским, потому что я никем в жизни, кроме как звукорежиссером, не был.

Продюсирование — это уже, знаете, случилось потому, что я очень долго в кино. В конечном итоге я разобрался не только в своей профессии, но и в сопутствующих. Где-то что-то подглядел, где-то что-то узнал, понял, научился. И это позволило расширить поле своей деятельности. И вместе с братом у нас есть студия TWENTY|TWELVE, которая занимается съемкой рекламных роликов, клипов и так далее. И стал продюсером.

Но в конечном итоге в меньшей степени сейчас этим занимаюсь. Просто по той причине, что звук люблю больше. И продюсирование не совпадает с моими личными качествами темперамента. Не хочется строить людей в промышленных масштабах. И добиваться от них какого-то результата. Потому что я привык быть независимым, одиночкой в некотором смысле.

Нет, безусловно, у нас есть команда. У меня есть команда. Вообще звукорежиссер, это не один звукорежиссер, это звукорежиссерский цех. Такое вот объединение, как правило, четырех людей.

Знаете, звукорежиссеры как пилоты в авиации работают двойками все время. Потому что очень важно, чтобы был рядом человек — уши. Который тоже этот же звук слышит, и ты можешь поделиться с ним мнением о том, что ты услышал. Дело в том, что все мы слышим по-разному, конечно, и вместе можно гораздо быстрее решать задачи. Потому что если кто-то один что-то не слышит, то второй, возможно, это слышит и может подсказать: что не так, что нужно делать.

В общем, мало того: звукорежиссер и ассистент — как правило, это два человека, которым просто элементарно технически решать эти вопросы удобнее. Потому что у провода два конца – его нужно растянуть, подключить. У нас все по два: приемник — передатчик. Один где-то на сцене находится или там, на съемочной площадке, второй — у playback'а. То есть мы работаем по парам. Ребята стараются даже практику вдвоем делать. Так принято, что ли, что звукорежиссер находит себе единомышленника. И звуком веселее заниматься вдвоем.

— А над фильмом сколько звукорежиссеров работает?

— Вы знаете, по-разному. В России, да?

— Да, у нас.

— Как правило, от трех до пяти, наверное, пяти-шести. Это звукорежиссер картины, это его ассистент. Два человека, как правило, отвечают за синхронные шумы — это все те звуки, которые мы видим вместе с изображением, синхронно, слышим, вернее, в фильмах. Например, шаги или закрывание двери, что-то такое, натуральные звуки. Это делают два человека в специальной студии. Они записывают, например, звук перезаряда ружья — это может быть всего лишь щеколда в исполнении фоли-артиста.

Есть такая профессия фоли-артист — это как бы звукорежиссер, который как актер отыгрывает все звуками. Он может создавать определенные звуки, которые будут демонстрировать качество персонажа. Например, можно «прошагать» девушку — как будто она старая кляча или как будто она кокетливая бабочка. В зависимости от характера звука каблуков мы подсознательно что-то понимаем о человеке. Потому что звук — носитель информации об источнике звука и о пространстве вокруг него.

И это очень важно. Каждый человек эту информацию бесконечно считывает. И если что-то идет не так, мы сразу прислушиваемся. Например, если бы я положил эту ручку со звуком бутылки. И это произошло бы незаметно, а вы бы подумали: странно, что это…

— Несоответствие картинки.

— Несоответствие, да. И насторожились.

Мы, на самом деле, не замечаем звук, совсем не обращаем на него внимания. Но, когда что-то меняется, мы это фиксируем. Это как с запахом. Не зря это один и тот же глагол – слышать запахи и слышать звуки. Мозг очень избирателен. Если бы обращали внимание на весь звук подряд, мы бы сошли с ума. Просто бы перегрузились от бесконечной атаки на нас каких-то источников.

Мозг человека удивительно умеет выделять то, что ему необходимо. Есть такое когнитивное искажение «Эффект вечеринки». Это когда человек может услышать в очень сильном шумовом поле, разобрать ту информацию, которая ему интересна. Например, услышать, что говорят за соседним столиком в шумном кафе. У нас нет бинокля, у нас нет усилителя, микрофона, но мозг объединяет все доступные ему источники получения информации об интересующем его предмете. Он начинает их складывать, и вдруг мы начинаем слышать. И это удивительно, потому что это не физическое явление, а это просто способность вычленять необходимую информацию. И так работает мозг всегда.

Поэтому, на самом деле, комплимент звукорежиссеру заключается в том, чтобы его работу не было слышно. Если вышли из зала зрители и начали обсуждать, какой классный был звук — то кино не состоялось. Потому что, во-первых, они не должны были следить за этим. Они должны были следить за развитием сюжета или получать эмоции, но никак не фокусировать свое внимание на звуке.

— А что касается доходов: какие гонорары в фильмах получают звукорежиссеры? Молодой специалист на что может рассчитывать? Окончил вашу Школу, взяли его в кино, первая картина. Какой гонорар — примерный: от — до?

— Я чуть-чуть это издалека начну, просто объясню, в чем история. Дело в том, что, как вы думаете, где класснее сидеть на студии: в Лос-Анджелесе или в Москве? Наверное, в Лос-Анджелесе. Где студии больше и лучше? Конечно, в Лос-Анджелесе.

В Лос-Анджелесе делать его так же сложно или так же просто, как в Москве. Но там люди получают в 70 раз больше за ту же работу, за тот же вид деятельности. Не в два, не в три, а — в семьдесят! И дело в том, что это наглядно демонстрирует, насколько много знаний и сил требует хороший звук в кинематографе. И насколько мало он ценится у нас.

Не все так плохо. Дело в том, что, как я уже сказал, из-за общего низкого уровня звуковой культуры в нашей стране предъявляется очень мало требований к звукорежиссерам. Достаточно просто ему завтра в 6 утра приехать на площадку – и пусть делает что хочет. Так думает среднестатистический продюсер. Потом разберемся.

Выполняя несколько профессиональных правил, мы, звукорежиссеры, в России можем выйти на тот уровень заработной платы, когда он тебя устраивает. И твои знания будут стоить этих денег. Например, на съемках, выполняя свою работу, заботиться о том, чтобы у тебя в postproduction ушло минимальное количество времени на работу с этим материалом.

Стандартная история новичка в России — это поработать годик бесплатно.

— Это сколько можно картин за год?

— Вы знаете, очень много!

Вот, например, МШК (Московская школа кино) ежегодно делает больше ста общих коллаборационных проектов. Это огромное количество работы. А МШК — это то место, где звукорежиссеры всегда нужны. То есть у нас тут не то, чтобы дефицит, а просто спрос на их деятельность всегда есть.

Либо ты где-то сам должен фрилансом. Потому что нужно клиентов наработать, имя какое-то получить, опыт. Надо просто пройти всю эту цепочку. Одному либо под чутким руководством в нашей Школе. Поэтому за год действительно люди, работая условно бесплатно, но вкладывая время и силы в себя, через год имеют возможность уже не заниматься такой деятельностью. То есть уже могут начать зарабатывать как профессионалы.

Средняя ставка в России за двенадцатичасовую смену — это 8-12 тысяч рублей. Это звукорежиссер. И где-то в два раза меньше, в районе 5 тысяч, получает ассистент звукорежиссера. А звукорежиссер postproduction — это где-то тысяча рублей в час, это очень мало.

— Тенденция есть к росту?

— Тенденции никакой нет к росту.

Дело в том, что это рынок. И пока продюсеры и какие-то другие люди могут делать звук за эти деньги, они будут это делать. Потому что мы можем сколько угодно вместе вставать и говорить, что сделаем ставки какие-то минимальные, там 300 тысяч за серию сериала. Но в любом случае найдутся и такие, которые сделают за тридцать тысяч. И пока это будет происходить — никто ничего сделать не может.

Тут единственное, к чему я призываю, и сам так делаю, — не депинговать. В плане того, что как только ты уменьшаешь цену, ты, в конечном итоге, никогда ее обратно не повысишь. Так рынок и рыночная экономика устроены. Больше не будет — если будет, то случайно и нерегулярно.

Просто, например, если мне нравится проект, но нет на него денег — я иногда работаю бесплатно, чем за какие-то минимальные 5 тысяч рублей, — это странно. Либо я как профессионал держу свою планку и стою столько денег, либо, извините, я могу по дружбе вам.

Я очень много делаю бесплатно работ. Просто потому что тоже занимаюсь звуком. Занимаюсь звуком постоянно. Мне это нравится. И почему бы и нет. Если у меня есть свободное время, я с удовольствием еще что-то сделаю. И очень поддерживаю людей, которые внимательно относятся к моей профессии, с кем я могу поговорить на одном языке. Если это происходит, то я даю огромные скидки.

— А как можно расти в профессии кинозвукорежиссера? Есть вертикальный рост или только горизонтальный?

— Конечно, есть вертикальный рост. Как расти? Знаете, как в армии — за выслугу лет. И уже с каждым годом растешь и в рейтинге каком-то. Но в связи со сложностями внутри профессии не все люди выдерживают. Думают: лучше я пойду сейчас окончу операторские курсы в Московской школе кино и буду зарабатывать 120 тысяч в смену, например. Просто не 12 тысяч, а — 120. Как ставка оператора, например, на рекламе.

И конечно, люди, которые, стремятся к успеху, часто сдаются в звукорежиссуре.

— Кому важны деньги.

— Да. Дело в том, что есть темное время, которое нужно человеку обязательно преодолеть. Тем самым продемонстрировать свое служение и верность своему делу и своему выбору. Этот человек проходит такое…

— Испытание.

— Испытание, да. В любой профессии, на самом деле. Чем бы ты ни занимался.

И тот, кто не сдается, тот попадает в определенного рода круг, в котором общие правила.

Это небольшая профессиональная дружеская достаточно организация, где все друг друга знают.

Все друг друга поддерживают. Уже все в разных ситуациях были.

Это то место, куда приносят продюсеры деньги.

Оттуда начинается, так скажем, распределение рабочих мест внутри индустрии. 

То есть те люди, которые получают большие запросы, начинают привлекать других людей, проверенных коллег. Работают в одном workflow. Поэтому, например, мы учим студентов работать в программе Pro Tools фирмы Avid. Дело в том, что это стандарт любой киноиндустрии вообще в мире. И ни на одну большую студию прийти с проектом из другой программы нельзя. Это будет слишком дорого тебе стоить.

Поэтому проще сразу сделать в Pro Tools. И наши студенты, в чем отличительная особенность, получают от меня здесь максимально правдивую информацию о том, как устроена звукорежиссура, и о том, как устроена звуковая индустрия в России. В чем работать, как мыслить, где брать звуки, как их записывать, как делать правильно проекты. Как сделать так, чтобы любой другой звукорежиссер в России мог тебе помочь или подменить тебя и так далее.

— Про образование. Раз затронули, интересный вопрос есть: «В других государственных вузах учат 5 лет звукорежиссуре. Но они, я так понимаю, там и концертную, то есть весь спектр звукорежиссуры, наверное, дают, да? А у вас всего на год программа рассчитана. В чем секрет?»

— Секрет в интенсивности. Я нигде не заявлял о том, что я сделаю сразу профессионала за один год. Но поставлю руки, поставлю мозги, направлю в сторону того, как мыслит звукорежиссер. Что он замечает, как он слышит, объясню правила игры в своей профессии. Действительно очень интенсивный курс. За год ребята просто не спят.Постоянно в процессе учебном. На это все равно три дня уходит в неделю: два вечера и один выходной день.

Они работают на коллаборационных проектах, на съемках. У кого-то появились заказы в саунд-дизайне. Здесь очень большая движуха, очень сильная.

— Много практики.

— Очень много практики, да. И поэтому за год, ну, тут как в Чечне — год за три. То есть ребята действительно интенсивно постигают профессию. Опять же под присмотром профессионалов из индустрии, которые постоянно корректируют их, помогают. Или, наоборот, я даю им ошибаться. Программа построена таким образом, что люди сначала сами что-то пробуют, а потом мы делаем работу над ошибками. Тогда процесс понимания и усвоения программы, и теории даже, происходит гораздо быстрее.

Еще одно ноу-хау — это то, что наша программа, в некотором смысле, нелинейная. Она состоит из блоков, из пазлов, которые в конечном итоге, уже на дипломе, мной складываются для студентов, для выпускников в ручном режиме. То есть в каждом дипломе я непосредственно принимаю участие, мы работаем, разбираем со студентами полностью весь процесс. Обсуждаем это.

Я его курирую. Поэтому от самого начала и до конца я могу в реальном времени указывать студенту те моменты, которые он усвоил, или те, которые не усвоил. Подсказывать и связывать несвязанные еще вещи.

У нас бывают разные дисциплины — это может быть физика звука или звукорежиссура как искусство. И вдруг в этом процессе связываются все куски программы. И это финальный заключительный этап. Я называю это лечением. Это как с любым курсом, с любым врачом. Человек если обращается, должен просто довериться, и обязательно нужно закончить курс.

Те ребята, которые уходят по каким-то причинам, бывают такие, в середине обучения, мне жаль, что они до конца не прошли курс и не получили тот эффект. Тут как с антибиотиками — это вред только. Время потратил, деньги потратил и получил несвязанные знания, просто потому что поторопился или потому, что нет доверия.

Я стараюсь, конечно, и на вступительных экзаменах с абитуриентами находить контакт, и понимать: мы друг другу можем быть полезными, верными и не обманем себя и друг друга.

Потому что все-таки 18 человек — это достаточно много. И я воспринимаю каждого студента очень личностно. То есть это не какой-то курс, знаете, как на мехмате, там 400 человек, 2 потока, а индивидуальная работа.

— 18 — это группа, да?

— Группа.

— Больше не берете?

— Больше не берем, да.

— А как проходят вступительные экзамены? Проверяете слух?

— Вы знаете, как правило, люди приходят из музыки откуда-то уже. Начинают все с того, что мне всегда снился звук, мне всегда нравилась музыка, и дальше уже у каждого своя история. Как правило, до звукорежиссеров не доходят люди, которые совсем не разбираются в звуке. Хотя бы минимально — музыкальная школа или просто хороший слух. К 20 годам ты уже точно определяешься — интересно это тебе или нет. Поэтому слух я не проверяю жестко, как-то специально.

— Диктанты?

— Это не нужно абсолютно звукорежиссеру.

Дело в том, что большинство ребят приходит еще совсем, с точки зрения профессии, в нулевом состоянии. И что-то у них спрашивать — это бесполезно, потому что у них другой понятийный ряд. Мы не поймем друг друга.

Я смотрю на человеческие качества. Я смотрю на то, как человек общается. Потому что, кроме того, звукорежиссура — это еще и очень специфическая для кино профессия, в плане того, что звукорежиссер — это единственный человек на площадке, кроме, пожалуй, гримера и костюмера, из всей группы, который имеет доступ к телу артиста. И здесь очень важно быть нейтральным, очень вежливым. Потому что нельзя, ни в коем случае, каким-то образом человека, вступив в его близкую зону, спровоцировать или расстроить.

Звукорежиссер должен быть всегда опрятен, от него должно хорошо пахнуть, он должен быть с сухими теплыми руками. Потому что этого требует наша профессия, мы на тело крепим микрофоны. И быть деликатным — это очень важное качество, конкурентное преимущество для тех ребят, которые этими качествами обладают. И это видно с первого взгляда на самом деле.

При общении мне достаточно 20-30 минут нашего общения, чтобы понять, насколько человек этим критериям отвечает. Конечно, очень важно, чтобы он как минимум понимал, что такое музыкант, композитор, чтобы он обладал звуковой памятью натренированной. Это все те качества, которые помогут ему красиво и правильно влиться в профессиональную звуковую деятельность.

— Музыкальная школа, оконченная, обязательно?

— Очень желательно.

— Вот, если к вам на вступительный экзамен приходят один человек, который окончил только музыкальную школу, а второй уже после консерватории или даже изучал звукорежиссуру в государственном вузе и вот сейчас хочет сконцентрироваться именно на кино – им вдвоем не будет в одной группе, скажем, скучно?

— Очень хороший вопрос! На самом деле — и да, и нет! Тут очень зависит от позиций человека: и того и другого. У нас, как правило, на моем опыте, есть такая тенденция, что с краев отваливаются: самые классные уходят и самые слабые уходят. Но те классные, которые не уходят, получают свое. Я стараюсь максимально индивидуально подходить к этому вопросу: по заслугам, по талантам. Справедливо распределять работу.

То есть если человек показывает себя очень хорошо, он получает работу первым. Это абсолютно естественный процесс. Но есть любопытная история, о том, что иногда знания какие-то мешают. Приходит ко мне звукорежиссер, профессиональный, и говорит: «Алексей, я хочу расширить свои знания, базу, начать работать в кино». И я понимаю, что я его по новым правилам просто не переучу. Старый какой-то метод — он рабочий, но он иной, чем у нас принято здесь.

— Мешает именно излишек звукорежиссерского образования, да? А если я, например, преподаватель фортепиано в музыкальной школе и вот вдруг решила пойти в звукорежиссуру кино?

— Знаете, это так индивидуально. Дело в том, что профессия, предыдущий вид деятельности, очень о многом говорит, конечно, о человеке, но в принципе самое интересное, на мой взгляд, случается на пересечении каких-то областей. Важно не то, чем занимался этот человек, а то, как он этим занимался и какого результата достиг. Потому что с белого листа легко начать, а почерк изменить гораздо сложнее.

Это было бы проблемой — вот эта разношерстность нашей группы, — если бы это было 5 лет обучения. А что касается нашего интенсивного обучения — это всего год. Я считаю, что год жизни человека посвятить звуку — это совсем не много.

— Вашу программу можно совмещать с учебой в другом месте или с работой?

— Да, у нас есть ребята, которые учатся, например, в государственном вузе на звукорежиссуре и параллельно здесь. Потому что там настолько разряженные программы.

— Что успевают?

— Да, что успевают. Все зависит опять же от человека: больше делаешь — больше успеваешь. Если человек может построить свою жизнь таким образом, если он видит в этом смысл, у него все получится. И это превзойдет его ожидания, я уверен.

— В рекламе образовательной программы сказано про стажировки — что студенты стажируются в лучших киностудиях...

— Да, это правда.

— Это для каждого студента или только для лучших? Как происходит отбор?

— Для каждого студента. У нас дело в том, что в процессе программы мы сотрудничаем с крупнейшими московскими студиями. И у студентов есть возможность прийти на эти студии и провести там какое-то время. Но каким образом — в процессе, у них там лекции проходят, часть лекций: практика и работа над дипломными проектами.

А студия — это кроме стен и оборудования, в первую очередь, люди. И люди эти, многие из них, — это их преподаватели. И конечно, встречаются в курилке и в общедоступных местах, на студии или работают вместе. Происходит та самая коммуникация, которая позволяет нашим абитуриентам войти в профессиональную деятельность. Это очень важно.

— А для дипломной работы студент сам должен себе найти картину, над которой он будет работать, или выдаете? Как это происходит?

— Мы вместе, коллегиально это решаем. Есть коллаборационные проекты, там студенты, продюсеры и режиссеры предлагают свою задумку, свой фильм, и звукорежиссер может откликнуться на эту заявку: вот нам на этот диплом нужен звукорежиссер, кто хочет?

Он может его выбрать. Либо он может выбрать какой-то фильм, зарубежный или русский, или фрагменты из мультика, и переозвучить его самостоятельно — это называется саунд-дизайн. Каждый студент выбирает себе свою специализацию. Что он хочет получить в портфолио. Кто-то понимает, что он, например, после обучения пойдет на студию game-дизайна, и ему бы неплохо сделать игрушку или какой-то саунд-дизайн для мультика, который показывал бы его способности для саунд-дизайн-студии, для игр и так далее.

Кто-то понимает, что он хочет работать на площадке, и тогда он выбирает коллаборационные процессы. Знакомится, заводит профессиональные связи. Если справляется, все хорошо, они дальше и по жизни продолжают работать. И это первые зацепки для положительного реноме в профессии. И это тоже очень важно.

Дело в том, что большая конкуренция на нижнем уровне, на самом базовом. У всех есть компьютеры, есть рекордеры, микрофоны, это все несложно, и погнали. И денег почти нет. Доказать свою профпригодность достаточно непросто. Облажаться, что-то сделать не так, стереть звук или не записать его — есть все шансы.

И вот это бесконечный бульон, из которого потом получаются люди, которые прошли эту историю. Чем отличается студент от нестудента, что дает этот удивительный статус студенчества? Он дает тебе возможность ошибаться без потери кармы! Дело в том, что студент он на то и студент — он учится, пробует, смотрит. И в этот момент можно пошалить, можно сделать те вещи, которые ты не будешь делать в профессиональной деятельности. Можно что-то испытать, и всем понятно, что ты имеешь на это право.

А если ты в профессиональной деятельности, ты должен строго выполнять пожелания клиента и быть максимальным сервисом.

Дело в том, что звукорежиссерская профессия — это на самом деле сервис.

Мы оказываем услуги по записи звука.

В государственном вузе, в отличие от МШК, тебя особо не стимулируют. Там другой вид обучения и другие показатели, оценки там получаешь, другой сам по себе процесс. А в МШК очень интенсивно, через старосту или через ассистентов, постоянно формируется запрос на звукорежиссера. Он имеет возможность что-то делать каждый день. Заниматься звуком. И даже зарабатывать деньги. Есть ребята, которые еще до конца обучения устраиваются на работу в студию, у них все хорошо.

И в этом году тоже — я знаю таких ребят, которые уже половину обучения себе окупили.

Читать вторую часть интервью с Алексеем Пузиковым: О секрете успеха, эталоне и будущем профессии.